Александр Солженицын называл ГУЛАГ Малой зоной, Большой была вся страна под властью Сталина. Разумеется, лагерная империя Ежова и Берии и современная отечественная уголовно-исполнительная система отличаются так же, как современная Россия и Советский Союз конца сороковых. Но при всех огромных изменениях основные сущностные свойства, которые роднят государства и тюремное ведомство, сохраняются. Тут связь взаимная. Прежде всего, общим остаётся ощущение полного бесправия, личной беззащитности и негарантированности имущества, полного отчуждения от власти. Граждане верят только президенту (раньше — генсеку компартии), а заключённые чуть что, требуют прокурора.
Социальные процессы, например: либерализация, коррупция, имущественное расслоение, ожесточение нравов, всё более частое использование властью насилия - неминуемо отражаются в жизни тюрем, колоний и следственных изоляторов. И, напротив, лагерная "кастовая" система и уголовные "понятия" всё полнее входят в нашу жизнь. Точно так же как и репрессивные практики. Сначала на заключенных опробовали систему "актива" - строго запрещенное международным правом использование заключённых в качестве тюремщиков. А потом - на воле - придумали "добромильцев" (добровольное содействие милиции) и комсомольские оперотряды, прославившиеся своими расправами. Позднее придумали молодежные "патриотические" организации для разгона пикетов и митингов оппозиции, завершив это учреждением "Антимайдана". Тем, кто скажет: но разве плохо, что администрация учреждений в борьбе с отпетыми уголовниками опирается на лояльных заключенных, решивших порвать с преступным прошлым, - хочу напомнить, что в приказе о ликвидации секций дисциплины и порядка в конце 2009 года именно они были объявлены более опасным источником нарушения порядка, чем сами "отрицательные" заключённые. Что понятно: вкусившие всевластия и неограниченные обязательным для силовиков законом "активисты" создавали атмосферу тотального насилия и коррупции.
Точно так же происходило и в "большой зоне": сначала в середине 50-х, когда с трудом, но "посадили на цепь" сталинские органы, потом в середине 80-х, когда чистили милицию, и, наконец, в ходе недавней реформы МВД, когда стало ясно, что милиция, получившая неимоверные возможности во имя борьбы с "криминальной революцией", уже нешуточно опасна для общества.
Подъем протестного движения со второй половины 2000-х в качестве ответной реакции вызвал приём многих репрессивных законов, которые легализовали ту практику преследований и расправ, которая осуществлялась по факту. А потом включился "безумный принтер".
А что происходило на "малой зоне" - в колониях? Там беспредел "актива" и жестокость администрации спровоцировали целую серию мощных протестных выступлений заключённых. В ответ на это, с одной стороны, ликвидировали секции, но с другой — под предлогом тюремной реформы — начали разделение заключенных на "первоходов" и имеющих судимость. Это делалось в рамках борьбы с "воровской традицией". Десятки тысяч осужденных были этапированы в колонии, находящиеся далеко от родных мест, что сильно затрудняет свидания. Но не это было самым страшным. В привычный ритуал встречи этапа "закоренелых" входит их избиение. Для профилактики. Заключенных жестоко бьют, пытают морально и физически, унижают, пытаясь заставить стать активистом и совершить действия, несовместимые с его рангом. Несколько эпизодов такой деятельности администрации колоний были настолько чудовищны, включая имитацию лагерных бунтов, что сотрудники ФСИН попали под суд, как, например, после массового протеста заключённых в Льговской колонии в 2005 году или убийства четырёх заключённых в Копейской колонии в 2010.
Здесь необходимо отметить, что единственным сдерживающим фактором стала гласность. О событиях на зонах становится известно обществу, так же как о случаях преследования политических и гражданских активистов. В этой гласности огромная заслуга членов Общественных наблюдательных комиссий (ОНК) и правозащитников, посещающих места лишения свободы. Не случайно начальство мест лишения свободы — СИЗО, тюрем и колоний - изо всех сил старается блокировать посещения правозащитниками заключенных, идут даже на прямое нарушение закона. Суды пачками отменяют их незаконные запреты, но пока суд да дело — уходит драгоценное время. Незаконными запретами дело не ограничивается: членов ОНК преследуют, сами ОНК наполняют принципиальными противниками правозащитной идеи. Вот в Общественной палате РФ комиссию по безопасности возглавляет Антон Цветков — председатель Союза офицеров и поборник "закона садистов" (скандального законопроекта о расширении права применять к заключенным физическую силу). И он же является членом Общественного совета при ФСИН России, а также "возглавляет и входит в ряд общественных советов при правоохранительных и других силовых и контрольных ведомствах федерального и регионального уровня, а также экспертных советов органов государственной власти" (цитата с официального сайта Цветкова А.В.).
Я уже не говорю о Госдуме, в которую все эти инициативы и сваливаются, чтобы превратиться в законы!
Когда я схлестнулся в Совете по правам человека с депутатом Хинштейном по скандальному "закону садистов", о котором чуть ниже, тот искренне не понимал, какой ответ, кроме спецсредств, может быть в том случае, если толпа заключенных вдруг в глухой ночной час потребует прокурора области. Мысль, что раз людей довели до ночного выступления, то это как раз повод поднимать прокурора с постели, этого депутата не посетила. Впрочем, сейчас на примере Армении мы видим, чем заканчивается отказ от диалога с протестующими.
Но вернемся в "большую зону". В нашей стране уже ощутим спад экономики: растут безработица и инфляция, уменьшается производство, снижаются реальные зарплаты и пенсии. При этом, несмотря на все торжественные заявления, коррупция вовсе не уменьшается. Очевидно, что все эти тенденции в еще более болезненной форме присутствуют за решеткой. Сообщения об этом правозащитники получают ежедневно. Напряжение в колониях растет. Достаточно сослаться на четыре так называемых бунта, а точнее, акции мирного протеста, которые прошли в колониях с большим географическим разбросом – в Иркутской, Нижегородской, Челябинской областях, и сразу три подряд в Башкирии.
Какова реакция власти? По эту сторону колючей проволоки власть готовится к массовым протестам и закручивает гайки. Постоянно ужесточаются законы о митингах, о неправительственных организациях, о выборах и партиях. И, конечно, о полиции. Не будем забывать и спешно принятый год назад закон о дружинах и добровольных помощниках полиции, который, по сути, санкционирует создание настоящих штурмовых отрядов — с теми же правами на применение насилия в отношении обычных граждан, которыми пользовались члены дисциплинарных секций в отношении осужденных.
Венцом этого ужесточения стало создание "Антимайдана", боевики которого открыто нападают на официально согласованные пикеты и собрания, угрозами расправы сорвали в апреле приезд на форум журналистов в Санкт-Петербурге известного украинского журналиста Мустафы Найема. В том же ряду апрельские "кровавые выборы" в подмосковной Балашихе, где жесточайшее избиение наблюдателей, один из которых — отважный Станислав Поздняков - стал инвалидом, проходило при полном попустительстве полиции и на фоне официальных заявлений председателя Мособлизбиркома Вильданова, что эти самые наблюдатели - "нацистские силы, подготовленные за границей". И совсем недавнее жесткое избиение в Магадане организатора праймериз демократической оппозиции Дмитрия Таралова.
Как выглядит гласность для большой зоны? Это поступление информации о фактической ситуации в стране в международное пространство. Информации о том, что Конституция нарушается по целому ряду направлений. Международные нормы, ратифицированные Россией, также нарушаются. Выборы фальсифицируются. Социальная роль государства не выполняется. И так далее. Если кто-то распространяет информацию такого рода, он сразу объявляется "врагом народа" и "пятой колонной". Международная изоляция России фактически объявлена государственной политикой. Причем делают это отнюдь не последние люди. Председатель Конституционного суда РФ Зорькин уже неоднократно объявлял, что решения Европейского суда выполнять вовсе необязательно. Председатель Следственного комитета РФ Бастрыкин вообще считает, что надо переписать Конституцию, чтобы убрать оттуда ненавистный примат международных норм.
В общем, делается все, для того чтобы обе зоны стали как можно более закрытыми и возник единый концентрационный лагерь.
Новым этапом закручивания гаек в "малой зоне" стал скандальный вброс правительством разработанного минюстом законопроекта, получившего название "закон садистов". В нём во многом повторяются уже полученные три года назад полицией полномочия по разгону демонстрантов в "большой зоне". А в "малой" просто, без затей, рекомендуется применять силу при любой попытке заключенного защитить свои права. Это означает возвращение физического наказания. И обычной практики гулаговской вохры. И это в условиях хорошо известной пассивности прокуратуры и Следственного комитета, в условиях массового и грубого нарушения прав заключенных.
Есть ли выход из порочного круга насилия в "малой зоне"? Насчёт "большой" не хочу говорить банальности, хотя последнее заявление полиции Армении, что она отказывается от применения силы к демонстрантам, мне кажется очень симптоматичным.
Итак, прежде всего, необходим отзыв "закона садистов". Анализируя его, правозащитники пришли к выводу, что если ввести в законопроект нормальные гарантии прав заключенных, то мы практически вернёмся к существующим формальным ограничениям на применение насилия.
Необходим строжайший государственный контроль за ликвидацией любых форм "актива" (сейчас распущенные дисциплинарные секции заменили на "противопожарные" и "спортивные"), а также пресечение попыток администрации мест лишения свободы контролировать заключённых, опираясь на коррумпированных "авторитетов".
Необходима чёткая система оперативного реагирования следственных органов и прокуратуры на все сообщения о преступлениях в отношении осужденных.
Обеспечение свободного доступа защитников, включая не только адвокатов, но и правозащитников, и членов наблюдательных комиссий в места лишения свободы должно быть неотъемлемой частью такой системы. Мы уже обратились от имени Фонда "В защиту прав заключённых" к Пленуму Верховного суда РФ с призывом принять постановление о гарантиях права на такой допуск и получили ответ, что наше мнение будет учтено.
Очень важна социализация заключённых через систему труда и образования. Но для того, чтобы избежать воссоздания полурабских форм труда, необходима разработка юридической системы защиты трудовых прав заключённых и приговоренных к отбытию наказания в колониях-поселениях, которая сейчас полностью отсутствует.
